ЛАНГЕДОК-РУСИЛЬОН
Монпелье
Ночь в Монпелье наполнена пряными ароматами и тропическим стрекотом. За гостиницей неустанно бормочет водопад. Среди канала бьет высокий фонтан и беспечные лебеди белыми кочками дремлют у берегов. Наутро, позавтракав «не по-русски» — салатом из фруктов в йогурте, стаканом сока и традиционным круассаном, решаю прогуляться по сонному еще городу, по кварталу Антигона, плоду гения Рикардо Бофилла. Закутанное в серую дымку небо не дает утренней прохлады, источая лишь влажный жар. Мимо стремительно, как в кинокомедии, проносятся старички и старушки на быстрых велосипедах. Растолстевшие в основании пальмы, больше похожие на гигантские ананасы, торчат на звонко-зеленых газонах среди олеандров. Из распахнутых окон звучат французские песни и душисто тянет свежесмолотым кофе.
Монпелье очень старый город. Новая архитектура — стекло и пластик — соседствует в нем с античными скульптурами и зданиями римской эпохи. Старая часть города — сложный лабиринт узких, тесных улочек среди домов, построенных еще в X веке. Настоящий живой музей. История бережно оставлена повсюду, чтобы не забывать.
Синий трамвай с прохладой кондиционера останавливается на площади де ла Комеди, рядом с великолепным зданием Оперы конца XIX века и помпезным кинотеатром «Гомон». Собор св. Петра похож на космический корабль, предсказанный в камне готическими мастерами. Он единственный уцелел во время религиозных войн. Рядом — старейший во Франции факультет медицины. Возле триумфальной арки на площади дю Пейру — изящный павильон с прудиком и конная скульптура, конечно же, в римском стиле. Широкую долину пересекает идеально сохранившийся римский акведук — грандиозный, разметающий все сомнения в нецивилизованности прошлых веков. Живописные пятна света лежат на земле под кронами платанов — странное иностранное кино.
…Французская кухня — отдельная песня. Скажу даже больше — опера. Подают огромную четырехугольную тарелку с маленьким произведением искусства в середине. Торчат там какие-то фигурные, несъедобные на вид штучки, соусы растекаются на два цвета, и второй, зеленый, ровной сеточкой струится по первому белому, а сбоку — ледяные шарики помидорного шербета. Неловко разрушать кулинарный шедевр, но обед есть обед. И вина — теплые красные, охлажденные белые и розовые — достойны отдельного рассказа... Терпкие, тонкие, резкие, ароматные и тягучие, со вкусом незнакомого солнца и жаркой пыли — живая кровь этой южной земли. И обязательно рядом — запотевший, старинной формы графин со студеной водой. А за стеклом веранды, в середине длинной уличной лестницы, бежит, струясь по узкому желобу, искристая вода. Пальмы одобрительно качают индейскими плюмажами. Мягко грассирует в уюте ресторана французская речь, выкидывая в теплую нереальность.
Монпелье основан в 985 году. 230 000 жителей. Город трех университетов. Каждый четвертый житель— студент. Старейшая в Западной Европе медицинская школа. Франсуа Рабле окончил медицинский факультет Университета Монпелье и читал здесь лекции. Памятники исторического центра: Урсулины, бывший женский монастырь, ныне Центр танца, собор Сен-Пьер, средневековая миква — ритуальная еврейская баня, построенная в XII веке, единственная хорошо сохранившаяся в Европе, Музей истории Монпелье, расположенный в крипте Нотр-Дам-де-Табль, Ла-Тур-де-Пэн — одна из 25 башен древней крепости. Интересно посетить планетарий с мультимедийным залом, оборудованный по последнему слову техники.
Сет
Город Сет на морском полуострове, изрезанный большими каналами, весь просматривается с горы Сен-Клер. Здесь высится крест и рядом часовенка, расписанная с французской непосредственностью местным художником так, словно никогда не было ни Рафаэля, ни Леонардо, а только Ван Гог и Леже. Маленькая фигурка Богоматери на куполе склонила головку в сторону города. В водах залива ровными штрихами прописаны устричные плантации, а вдали миражно намечены горы. Сизый простор моря, терракотовые крыши, утопающие в зелени сады… Пронзительно белые, какие бывают только на море, паруса у горизонта можно принять за чаек. Тут однажды родились Поль Валери, Жорж Брассенс и Жан Вилар.
На главном канале Сета проводятся уникальные лодочные бои. Это главная примета и достопримечательность города, веселый его аттракцион. Команды гребут навстречу друг другу, а бойцы, стоящие на носах лодок, пытаются длинными шестами сбросить противника в воду. Вдоль канала выстроены трибуны для зрителей. У моста даже есть белый монумент, издали похожий на нашу «девушку с веслом», но это местный «мужчина с шестом».
Сет основан в XVII веке. 42 000 жителей. Крупнейший рыболовный порт Южной Франции. радиционные праздники: рыболовный праздник Сен-Луи, религиозный праздник Сен-Пьер, День моря и рыбаков, лодочные бои с шестами (проводятся каждый год в августе начиная с 1666-го). Музей Поля Валери, музей Жоржа Брассенса (оба — уроженцы Сета и похоронены на Морском кладбище на горе Сен-Клер). В местных кафе и барах можно отведать знаменитых устриц, которых разводят в озере То.
Ла-Гранд-Мот
У нас любят позлословить, что все на Западе механическое, ненатуральное — и вежливость, и улыбки, и готовность помочь. Но как же здорово, когда люди искренне приветливы и тактичны. Спасибо столетиям европейской культуры, воспитавшим уважение к личной независимости.
Белый Ла-Гранд-Мот необычен. Архитектура его напоминает высокотехнологичный ремикс на пирамиды инков. Город глядится в молочную бирюзу залива, тесно заставленного белыми яхтами, будто собрались они здесь со всего моря. Повсюду трепетное, почти языческое поклонение белому цвету. Вот и на частном пляже, отделенном от дороги песчаной волной дюны, тоже все стремится к белому. Белые буи на воде, белые зонтики над топчанами, белая одежда посетителей — загорелых не до смоляной крестьянской черноты, а в приятную меру.
Стриженные «под бобрик» поля для гольфа обсажены душистой лавандой. Фиолетовыми волнами вздымается она на фоне белых домиков, похожих на закатные облака, опустившиеся отдохнуть на землю. В маленьком прудике среди гладких полян суетится ондатра, не обращая ни на кого внимания.
За ужином наконец осмеливаюсь попробовать знаменитый кокияж: громадное блюдо, выстланное мокрыми водорослями, где разложены разного размера улитки и устрицы и небольшие осьминожки. Посредине торжественно покоится крупная розовая креветка. Смешной двурогой вилочкой надо осторожно отсоединить скользкую устрицу от створки раковины, сбрызнуть уксусом или лимонным соком и глотать вместе с морской водой, в которой она плавает. Юркий комок проскакивает в горло, не оставляя вкуса пищи, но дает гордое ощущение причастности к чему-то европейски великосветскому. После кокияжа становится понятно, что народ, священнодействующий за столом с улитками и моллюсками, не совсем походит на тебя. Что-то в нем есть иное, и окружающий мир он тоже понимает не совсем так, как ты.
Ним
В эпоху правления римского императора Августа Ним, так же как Лион и Нарбон, был значимым городом галльской части великой империи. Он и сегодня вызывает особые чувства. Современные архитекторы Жан Нувель и Филипп Старк, работавшие здесь, сберегли его облик, сохранив атмосферу древности. Правда, не удержались и от «хулиганского» эксперимента, воздвигнув стеклянное здание Музея современного искусства, где прозрачные лифты и стеклянные ступени вызывают инстинктивный страх своей прозрачностью. Предлагаемая здесь экспозиция будит живое любопытство. Впечатления меняются одно за другим: недоумение, удивление и, наконец, восхищение лихой напористостью авангардных художников. Наверное, я бесповоротно устарел со своим интересом к живому человеку, к трепету нервного мазка кисти. А может, специфическое видение авангардного автора, смутные образы его подсознания и есть теперь главная цель искусства? Особенно сразила меня перевернутая фигура манекена в натуральную величину, в натуральном костюме, воткнутая головой в синий пластиковый тазик с бетоном. Если задача стояла — поразить, они добились успеха.
Напротив современного музея возвышается дом с колоннами, который я сразу обозвал Парфеноном. Его же тут именуют просто «квадратным домом». На классических его линиях и формах отдыхает глаз. Он так удачно включен между жилых домов, посередине площади, застеленной плитами серого гранита, повторяющими его в своей полированной поверхности, как четкое эхо. Есть здесь и другие экспонаты, например камень, обточенный и любовно отполированный до формы женских округлостей, две большие пластиковые пиявки на полу с гирляндой бумажных цветов, зеркальная фигура человека, словно в густой мыльной пене, задуваемой ветром.
Амфитеатр в Ниме –– единственный хорошо сохранившийся в Европе –– это огромные древние стены с арками и лабиринтом лестниц, имеющих, однако, четкое предназначение: для патрициев –– одни, для плебеев –– другие.
Гигантская воронка рядов со сценой внизу потрясает масштабом и неземной монументальностью. В Средние века внутри Амфитеатра располагался городок с домами и садиками, в котором древними строителями были предусмотрены вода и канализация. Наследники Римской империи жили внутри цирка, построенного для зрелищ.
Еще есть в городе маленький Версаль, с каналами и скульптурами, где часто проходит дегустация вин, соков и колбас местных кооператоров. Узнав, что я из России, французские колхозники подарили мне бутылку вина «Гагарин» с портретом нашего космонавта. Тут наконец я почувствовал, что за мной стоит огромная держава и что мне есть, чем гордиться…
Здесь останавливался Хемингуэй. Захотелось посмотреть номер, где он жил. Меня привели в небольшую комнату с розовыми цветами на обоях, очень похожую по тону на сентиментальные картины Греза. Большая кровать, письменный столик у стены, большая гардеробная. Высокие окна зашторены тяжелыми лиловыми гардинами. А я ведь тоже мог бы жить здесь и мог бы написать роман за этим столом, если бы не… Так хотелось думать, такое было «умное» настроение… Я помню, старина Хэм, по ком звонит колокол. Он звонит по каждому из нас.
Ним основан галлами. В 120 году до н. э. переходит под власть Рима. 129 000 жителей. Прекрасно сохранились античные постройки: арена, где сегодня устраивают бои быков, действующий Амфитеатр, коринфский храм, так называемый «Мезон карре» (квадратный дом), акведук Пон-дю-Гар длиной 49 метров. Излюбленное место отдыха туристов — парк Жарден-де-ла-Фонтэн, разбитый у древнего источника. Ним — родина джинсовой ткани деним, которую начали здесь производить в Средние века («деним» буквально переводится как «из Нима»).
Ле-Гро-дю-Руа
Ле-Гро-дю-Руа называют маленькой рыбацкой деревушкой. Да, домики здесь действительно не больше двух этажей, но деревней даже не пахнет. Ле-Гро-дю-Руа пахнет жаром южной Испании. Скорее это маленький городок, уютно расположившийся на дуге песчаного мыса. Светло-розовые стены словно вчера покрашены, черепица и ставни блестят — словно вчера из магазина. Где тут просоленные рыбаки в клеенчатых комбинезонах? Где корзины с волнующимся нервным серебром? Не видел я этого в деревушке Ле-Гро-дю-Руа.
Городок простреливает узкая пешеходная улочка с магазинами сувениров, легкой пляжной одежды, игрушек — всякой милой мелочовки, на которую есть спрос в приморских местечках. Во всем — курортная расслабленность и нега. И много-много веселого солнца, словно его излучают сами стены домов, люди, фонтаны, море.
А еще здесь делают знаменитую соль, выпаривая средиземноморскую воду. Эту щедрую микроэлементами крупную соль можно встретить на богатых столах в любом уголке Франции. Она — местный сувенир.
Морской аквариум в Ле-Гро-дю-Руа потрясает. Близко за огромными стеклами важно проплывают крупные рыбы с почти человеческими лицами, с глазами, в которые можно заглянуть. Глаза — загадочная часть живых, будоражащая поэтов, художников и даже философов. Так не случается в наших с рыбами жизнях, бегущих в разных средах, — взглянуть в глаза друг другу. Мне кажется, что в их глазах угадываются отблески наших, человеческих, чувств. Надо бы нам почаще смотреть в глаза другим жителям Земли, и, может, стали бы мы тогда добрее, мудрее, терпимее…
…Ужинал в тот вечер в казино на морском берегу, где не обязательно было играть в фишки или дергать рычаги «одноруких бандитов», где можно просто вкусно поесть и потанцевать. О танцах в казино надо сказать особо. Здесь вспомнился один французский фильм, где вся сложная история XX века показана сменяющимися парами в одном и том же танцзале. Меняются ритмы музыки и стили одежды, но «базовые» людские характеры остаются неизменными. Что-то неистребимое внутри влечет каждое новое поколение в зал. И как они там танцевали! Могло показаться, что с сухой серьезностью, как автоматы, но — сколько скрытого огня было за этим, сколько страсти в сжатых губах. Так танцуют народные танцы во всем белом свете, манерно и неуклонно воспроизводя четкие танцевальные па. Так танцевала и пара в вечернем казино. Она — элегантная в своем длинном желтом платье. Он — ладный, худощавый, в заправленной в широкие брюки белой рубашке. Невозможно было оторвать взгляд от их танца. Согласованные движения, серьезное лицо у кавалера и легкая улыбка у его дамы. Настоящие староевропейские «мужчина и женщина». А рядом море шелестело в непроницаемой черноте южной ночи, и только сумасшедшие невидимые рыбаки прочерчивали мрак светящимися поплавками своих снастей. Пахло водорослями и солью.
В 1879 году рыбацкий поселок Ле-Гро-дю-Руа отделился от городка Эг-Морт и получил автономию. 6 000 жителей. В 1969 году здесь появился порт Камарг — первый развлекательный порт в Европе, его набережные и песчаные пляжи растянулись на 17 км. Сегодня это один из самых крупных средиземноморских курортов, есть аквапарк. В течение летнего сезона здесь проводятся соревнования по водным видам спорта, серфингу, гребле, регаты, выставки кораблей, из порта Камарг в путешествие провожают парусные суда.
Каркасон
На высоком холме, будто естественно вырастая из его вершины, широко разлеглась крупнейшая в Европе крепость. У нее двойной ряд стен и 38 башен, похожих на острые шляпы волшебниц. Арки, сказочные мостики, деревянные галереи по стенам, и внутри — старинный собор с химерами на фасаде, с нечеловеческой красоты витражами и огромными каменными плитами пола.
Внутри крепости сегодня живет маленький городок — улочки, магазинчики, гостиницы и кафе. Сувениры тут непростые — бронзовые солнечные часы с голубым магическим кристаллом, глиняные скульптурки святых и жилеты из меховых кусочков — все словно из Средневековья. Мягкая, пасторальная, детская безмятежность пронизывает крепость, будто канули навсегда в прошлое войны, костры и кровь. Будто непрерывно струилась тут историческая нить, не разрываясь и не истончаясь ни на миг.
Ночью под холмом, на главной площади Каркасона, безмятежными мотыльками порхают пары под звуки добрых «голубок» и «кукарач». А над ними — в бархате неба мистически висит огромная крепость, освещенная желтоватым светом, напрочь устраняя реальность.
Дегустация французских вин с рассказом о технологии, с прогулкой по каменистым виноградникам среди холмов, с посещением подвалов, где тысячелитровые бочки подпирают высокие потолки, заставляет понять главное: виноделие — тонкое ремесло. Не просто — надавил и сквасил виноградный сок, а есть температура вызревания, и вкус изменяется в зависимости от солнечного или морского склона. Хорошие вина, как духи, смешиваются из нескольких сортов для насыщения аромата. Винодельческая «парфюмерия» — верная примета культуры, ничего не растерявшей в веках.
Французские вина — легенда и вожделение. Пока не научишься распознавать их букет и вкус, кажутся они почти одинаковыми, красные — терпкими, белые — кислыми. Только мускаты и сладкие хересы сахаром и спиртом будят некие «дубовые» ощущения. Но если не глотать вино сразу, а осторожно подержать его во рту, смакуя и касаясь нёба языком, начинаешь наконец ощущать, какие они разные. И после — тоже нельзя глотать, а надо выплюнуть вино в специальную раковину и помыть бокал для нового — иначе к концу дегустации ноги ослабеют.
Каркасон основан в 485 году вестготами. 43 500 жителей. Крепость построена в XIII веке Людовиком IX в честь победы над катарами. Две главные достопримечательности города — Верхний город с крепостными башнями и Южный Канал — занесены ЮНЕСКО в фонд «Всемирное наследие». В XIX веке город был отреставрирован и частично отстроен заново архитектором Виолле-ле-Дюком, что спасло крепость от разрушения. Каждый год 14 июля в Каркасоне инсценируют штурм Бастилии.
Коллиур
Это — жемчужина вермейского побережья, каталонский порт, обнявший залив уютной набережной с шагнувшими на песок пляжа столиками кафе. Синее небо глубоко и ясно. Тени живописно множатся по стенам домов. Ветвящиеся улочки со ступенями помнят многих известных художников: Пикассо, Матисса, Дюфи…
У Коллиура особый свет — нескончаемая игра прозрачных отблесков моря и солнца с древними стенами. Тонкие эти блики отражений и контрасты не даются фотографам. Живописцам же здесь раздолье. Коллиур словно специально создан для художников — с его суровыми, скупыми крепостями катаров по вершинам зеленых гор, с особой богемной, почти домашней атмосферой. Он — будто большая художественная мастерская. И в то же время — абсолютно нормальный, чистый город. Нормальные дома, нормальные люди, нормальный вкус у кофе, нормальный цвет у неба. Как быстро к этому привыкаешь!
Часть меня останется теперь здесь. Российская моя босая нога напечатала следы на песке средиземноморских пляжей Лангедок-Руссильона. Я увидел юг Франции, а он увидел меня. Мы на миг коснулись друг друга, влюбились, смешались, слились, а завтра утром проснемся, и вновь будем жить порознь. И как я теперь буду делать это дальше? Пока не знаю…
Коллиур — древний город в Восточных Пиренеях. Еще греки и финикийцы использовали его как порт захода. Коллиур называют родиной фовизма (направление во французской живописи начала XX века). Достопримечательности: монастырь доминиканцев с винными погребами, церковь Нотр-Дам-дез-Анж, одна из самых старинных в Руссильоне мельниц
--------------------------
|